Автор благодарит Atlanta Vision Clinic и лично доктора Фарука Ашрафа за проведенную операцию и возможность рассказать о методике Lasik другим потенциальным пациентам
До сих пор даже очень опытные офтальмологи не могут с точностью до 100% сказать, что же все-таки приводит к снижению остроты нашего зрения, но результат – на лицо (или, если хотите, на лице – в виде очков), более одной трети населения планеты – очкарики. Кто-то близорук (то есть не видит то, что расположено далеко), кто-то – дальнозорок (и не может разглядеть то, что близко), у кого-то развивается астигматизм или другие глазные болезни. Может быть, это экология, или неправильный образ жизни, или питание… Сказать не берусь, я не доктор. Знаю только, что всю жизнь меня лично преследовало слово «очкарик», а в романтическом юном возрасте довольно бестактные просьбы поклонников снять очки (потому что глаз, таких красивых, не видно). Наверное, им хотелось заглянуть в «зеркало моей души». А мне хотелось не споткнуться о ближайший бордюр и не пропустить свой трамвай, номера которого я не видела уже на расстоянии вытянутой руки.
Некоторые психологи утверждают, что близорукость у детей развивается вследствие нежелания отчетливо видеть окружающий мир, вызванного какими-то глубокими психологическими травмами. Может и так, но мне почему-то думается, что все без исключения хотят видеть окружающий мир отчетливо, во всех его красках. И вряд ли кому-то нравится слышать за своей спиной насмешки сверстников, типа «ботаник» или «знайка», и уж тем более обидное – «очкарик». Те, кто всё еще носит очки, меня поймут.
Идеальный пациент
Очки на моем носу впервые появились в классе пятом или шестом. Уже точно не помню. Самое ужасное впечатление было от оправы – тяжелой, пластмассовой с металлическими дужками и толстенными стеклами (в те времена еще не было тонких линз из пластика, хотя оправа моя из всего представленного ассортимента была самой приличной). Но сейчас не об этом. Очки эти под собственной тяжестью постоянно сползали с носа и к концу школьного дня надоедали мне так, что их хотелось побыстрее затолкать в футляр и в сумку, а лучше – выбросить. Носить их постоянно не было нужды, так как называлось это приспособление «очками для дали», то есть для просмотра телевизора, чтения в классе с доски и так далее. Второй проблемой было нахождение очков в недрах школьного портфеля во время переменок между уроками. На портфели всех девчонок в классе было направлено повышенное внимание одноклассников, которые норовили либо во время игры сесть на «девчачью сумку», или с помощью чьего-нибудь подвернувшегося под руку портфеля отомстить обидчику, огрев последнего по спине. Словом, чуть ли не каждую неделю одно стекло моих очков обязательно оказывалось треснутым посередине и требовало замены. Стекла в оптиках были дефицитом и стоили дорого, что постоянно огорчало маму. Прошли годы.
Выбор оправ и всевозможных линз в оптиках стал просто фантастическим, а очки как будто намертво приросли к моему носу и стали частью моего собственного «Я». Расплывчатое отражение лица без очков в зеркале не давало мне четкого представления о себе, и я казалась сама себе кем-то незнакомым. Однако я настолько к этому привыкла, что перестала обращать на свою близорукость внимание. Мне даже доставляло удовольствие выбирать себе в магазинах солнцезащитные очки, которые, как я прекрасно понимала, я могла носить только в сочетании с контактными линзами, доставлявшими мне дискомфорт. И если бы не приглашение взять интервью у одного из американских офтальмологов в Дубае, я вряд ли стала бы идеальным пациентом и не написала эту статью.
Все началось с обычной беседы с профессиональным офтальмологом и лазерным хирургом доктором Фаруком Ашрафом, основателем и директором Atlanta Vision Clinic в Дубае, членом Американского Совета офтальмологов. Он рассказал мне о своей клинике, которая вот уже много лет работает в Атланте (США), ее дубайском филиале, о последних достижениях в области лазерной коррекции зрения, а также о тысячах своих пациентов и последствиях проведенных операций, о новейшем оборудовании и многом другом. А затем неожиданно предложил мне пройти обследование и попробовать сделать лазерную коррекцию моего(!) зрения. Сказать, что первой моей реакцией был шок, не сказать ничего. В моей голове сходу прокрутилась тысяча причин, по которой мне не надо никаких операций – «это все-таки глаза, а не рука или нога», «а вдруг будет хуже», «у меня не тот возраст, и скоро все равно нужны будут очки для чтения» и так далее, и тому подобное. Но, то ли обаяние и уверенность доктора сделали свое дело, то ли взыграло мое журналистское любопытство («почему бы не попробовать, в конце концов, не я первая»), но я дала согласие на обследование. Пока. А там, посмотрим.
Иррациональный страх
Когда точно неизвестно, чего стоит бояться, страх подступает мгновенно. Мой страх был из породы иррациональных. Первое, что меня напугало – это разные машины с окулярами, похожие на микроскопы, только с держателями для подбородка, и в которые нужно было смотреть, не моргая и не шевелясь. Под легкое жужжание сканирующего устройства, страх улетучился, осталось только неприятное ощущение широко открытых глаз, уставших от невозможности моргать в течение нескольких минут.
Перед тем как разрешить операцию по методике Lasik, врачу необходимы все данные, касающиеся вашего общего состояния здоровья – артериального давления, нарушений сна, наличия или отсутствия беременности, простудных заболеваний. Также вас обязательно спросят, принимаете ли вы в данный момент антибиотики, витаминные комплексы или другие медицинские препараты. Затем тщательно исследуются глаза. Проверяется все – толщина роговицы, состояние сетчатки и глазного дна, острота зрения и многие другие параметры. Все эти данные фиксируются компьютером и заносятся на специальный чип, который впоследствии и вставляется в лазерную машину, а она с точностью до доли миллиметра и под руководством хирурга, действующего как дирижер за пультом, осуществляет собственно операцию. Самое потрясающее в исследовании – это сканирование глазного дна, когда в свете специального прибора и под воздействием особых глазных капель можно увидеть боковым зрением внутреннюю поверхность своего глаза и тончайшие его капилляры, в тот момент, пока доктор разглядывает ваше око через прибор с обратной стороны. Мое обследование проводила доктор Уда Аль Хассани, офтальмолог и ассистент доктора Ашрафа. В результате, потратив в клинике около полутора часов, я вышла оттуда с вердиктом, что я – идеальный пациент. Толщина роговицы (от этого параметра во многом зависит, разрешат вам Lasik или нет) у меня больше 650 единиц (не помню каких, но, по-моему, это какие-то тысячные доли миллиметра, врать не буду), а необходимый минимум для операции составляет 500! Вторым радостным, с точки зрения доктора Уды, сообщением стало то, что моя операция назначена на завтра, на 10 утра. Вот этого я не ожидала. Я полагала, что после обследования мне дадут подумать недельку-другую, принять решение… Но на раздумья времени не было. И я бодро сказала: «Да, увидимся завтра!».
Сейчас я понимаю, что если бы операция была назначена на какой-то другой день, то не факт, что я снова появилась бы в клинике. Все-таки страх, хоть и иррациональный, штука серьезная. Масса сомнений и выводов, вызванных незнанием, могли меня остановить. Но…
Моментальная операция
Утро. До начала операции – пять минут. Сама операция Lasik на оба глаза длится 10 минут. Суть ее проста – при помощи лазера вокруг роговицы делается надрез, тончайший слой роговицы, как кожица с виноградинки, снимается, затем хирург при помощи того же лазера делает необходимую коррекцию зрения, и роговица (очень похожая в этот момент на мягкую контактную линзу) ставится на место, выполняя роль естественной повязки. Пациенту в этот момент нужно смотреть на красную точку, которая мигает сверху на лазерном аппарате и слушать все, что говорит врач. Во время операции глазное яблоко закрепляется при помощи специального резинового кольца, и движение глаза невозможно. Анестезия – особые глазные капли. Поэтому все происходящее пациент видит (насколько это возможно) и слышит. Мой глаз сначала видел только красную точку, затем на долю секунды наступила полная темнота (но доктор сказал, что это нормально), затем, когда заработал лазер пятна стали разноцветными – желтыми, синими, фиолетовыми. В общем – весь радужный спектр пронесся перед оперируемым глазом, а затем, когда доктор при помощи специальных щеточек вернул роговицу на ее место, пятно, вновь ставшее точкой, вернуло свой прежний красный цвет и продолжало мигать. Скажу вам честно, очень забавно в некотором тумане видеть манипуляции врача, как бы изнутри. Он-то где-то там, на поверхности вашего глаза колдует с разными инструментами и каплями. Всё. Через пять минут все то же было проделано со вторым глазом. Доктор сказал, что операция прошла отлично, и отправил меня в процедурный кабинет для проведения окончательного осмотра, занявшего еще пару минут. После чего мне вручили глазные капли – два вида антибиотиков и «искусственную слезу» и потрясающие пластиковые очки, как у космонавта, в которых было рекомендовано спать в течение первых трех часов после операции, а также пары последующих ночей, чтобы интуитивно не чесать глаза.
Кстати, во время моей операции на ней присутствовала «группа поддержки», состоявшая из моего мужа и нашего отчаянного директора по маркетингу Ольги. Прооперировав мои глаза, доктор с радостью сообщил мне, что во время операции никто из группы поддержки не пострадал, обмороков не было. Представляю себе, чего они там насмотрелись. Я-то на все взирала изнутри, а они лицезрели трансляцию операции на большом экране. В общем, спасибо им. Одной мне было бы намного страшнее.
Итоги
Как оказалось, «не так страшен черт, как его малюют». Доктор сказал мне, что уже спустя три часа после операции, я могу вернуться к своим обычным занятиям – работе, вождению автомобиля, просмотру телевизионных программ и так далее, не забывая при этом в положенное время использовать прописанные капли. Дооперационные и послеоперационные правила для всех пациентов одинаковы – душ нужно принять накануне операции и потом воздерживаться от водных процедур два дня, нельзя посещать бассейн и пляж в течение четырех недель, на тот же срок накладывается табу на всякого рода макияж и процедуры для лица. И обязательное условие – солнцезащитные очки всегда и везде, вне помещений! Всё!
Встав с операционного кресла, впервые в жизни, я отчетливо увидела противоположный угол комнаты, а по прошествии первых трех часов – в легком тумане смогла рассмотреть всю свою квартиру. На следующий день доктором был проведен контрольный осмотр моих глаз, следующая встреча назначена через неделю. После операции Lasik, хирурги-офтальмологи «ведут» своих пациентов в течение одного года, назначая приемы через неделю, затем через месяц, затем еще через три, и, наконец, через шесть месяцев. Зрение выходит на «заданную мощность» в течение двух-трех недель и до месяца, а полностью восстанавливается за год. У всех пациентов по-разному. Все послеоперационные услуги входят в стоимость операции. Если необходима докоррекция (в некоторых случая она показана), её проводят бесплатно.
Теперь, спустя месяц после операции я вижу всё – дорожные указатели и рекламные баннеры, тексты в книгах и титры в телевизоре! Более того, я вижу в темноте, в которой раньше ориентировалась, как все близорукие люди, очень плохо. Осталась только многолетняя привычка – поправлять очки на носу. Нет, нет, да и потянется рука к переносице. Но это пока. Да, и еще нужно решить, куда девать целую коллекцию дорогих и ненужных мне теперь фирменных оправ, к которым я уже вряд ли вернусь…