Как мозг формирует наше представление о мире? Можно ли его изменить и скорректировать настройки своего темперамента? Как совершаются интуитивные открытия и что может дать медитация для развития нейронных связей? Откуда взять энергию, как продлить молодость и настроить мозг на самореализацию? Об этом мы поговорили с профессором МГУ, доктором биологических наук и одним из ведущих популяризаторов нейронауки в России Вячеславом Дубыниным.

Беседовала Ирина Малкова

Вы изучаете мозг уже почти 40 лет. Можете ли вы сказать, что знаете, как он работает?

Вячеслав Дубынин: У меня есть стандартный и правдивый ответ: такое ощущение, что все только начинается. Новые, современные методы позволили проникнуть в нервную систему очень глубоко – до уровня отдельных клеток, молекул и генов. Сегодня мы все лучше понимаем глобальные принципы, по которым работает мозг, можем процентов на 70–80 описать и предсказать то, что происходит в нашей голове. Но дальше начинается пространство ни на кого не похожей личности – уникальный мозг, который собран на основе деятельности уникального набора генов. К тому же за каждым из нас стоит индивидуальная жизненная история. И эта неповторимость дает еще процентов 20–30 вариабельности.

Тогда что такое мозг?

Вячеслав Дубынин: Ну, это полтора килограмма обычных молекул, атомов углерода, азота, кислорода, водорода, фосфора. Однако эти молекулы формируют очень сложные клетки-нейроны, каждая из которых – микрокомпьютер. Нервная клетка способна к запоминанию и впитывает сотни, а иногда тысячи информационных потоков и сложным образом сопоставляет их друг с другом, передавая сигнал дальше. Таких микрокомпьютеров в нашем мозге 90 млрд. И каждый в среднем соединен еще с 5 тысячами других, а иногда, как в мозжечке, и с 50 тысячами. Сложность информационных потоков потрясает. Нам еще это изучать и изучать, причем в основном нейронауки сейчас сконцентрированы на том, как справиться с заболеваниями и замедлить старение мозга.

Можно ли сказать, что мозг – такой же орган, как сердце, почки или печень, только его функция – кодировать реальность и адаптироваться к ней?

Вячеслав Дубынин: Часть усилий мозга направлена внутрь организма – он, как дирижер, должен всем командовать, чтобы в случае стресса сердце, бронхи и кишечник не тянули каждый в свою сторону, а работали вместе, одной командой. Вторая его функция – воспринимая сигналы из внешнего мира, управлять поведением так, чтобы организм мог выживать и существовать в предлагаемой среде. Для этого мозг формирует внутри себя, на своих нейросетях, информационную модель внешнего мира, а дальше всю жизнь ее изменяет, совершенствует, планирует с ее помощью реакции и прогнозирует события. Ведь в чем состоит суть обучения, даже того же павловского условного рефлекса? При появлении какого-то сопутствующего сигнала мы заранее начинаем вести себя так, чтобы через несколько секунд или минут, когда случится что-то важное, быть впереди всех. Первыми добежать до еды, уйти от опасности и т.д.

А что касается успешности существования в социуме, например?

Вячеслав Дубынин: Поначалу организмы чаще живут как одиночки, индивидуалисты. Но довольно быстро оказывается, что для многих полезнее жить семьей, стаей. Сразу много глаз отыскивает пищу, следит за хищником, присматривает за детьми; ты и твое потомство лучше защищены. А как только вы начинаете жить стаей, внутри формируется иерархия. Потому что если группа из 10-20 особей подбежала к ручью одновременно, то кто будет пить первым? Поначалу тот, кто сильнее. По мере же усложнения мозга начинаются хитрости, интриги, животные формируют союзы и даже идут на подкуп и обман. Все эти модели поведения придумывает мозг, после чего пробует, работают они или нет. Работающие, ведущие к успеху модели будут с большей вероятностью реализовываться и дальше; неработающие мозг откладывает, но на всякий случай запоминает – может быть, они окажутся полезны в другой ситуации. Во многом память о таких моделях поведения – основа нашей личности.

Получается, что умный человек – это тот, кто этим моделированием мира умеет пользоваться лучше, чем другие?

Вячеслав Дубынин: Получается, что так. Модель мира умного человека богаче за счет его опыта и информированности. И он может уже сам додумывать эту систему в областях, которые еще не прояснены, и таким образом, например, делать новые открытия, изобретать, творить, придумывать бизнес-проекты. Знания здесь очень важны, но отдельные блоки данных должны быть еще правильно связаны. Критерием правильности является успешная практика, причем как своя, так и других людей. В наш мозг заложен зеркальный принцип функционирования: учиться не только на ошибках, но и на успехах других людей. И это фантастически важное свойство нервной системы человека. Сам момент возникновения в ходе эволюции зеркального принципа не менее значим, чем появление способности запоминать, формировать долговременную память. Потому что здесь уже появляется культура. Вы по-прежнему живете социумом, стаей, но каждое следующее поколение стартует с уровня более опытных товарищей. А это значит, что каждое поколение движется вперед, еще дальше, проверяя, верифицируя все более сложную модель мира.

Вы считаете, что с точки зрения развития мозга мы движемся сейчас вперед?

Вячеслав Дубынин: Собственно, сам мозг на анатомическом уровне особо не развивается – у современного человека он ничем не отличается от мозга древнего египтянина; эволюция структур – очень медленный процесс. Развивается только информационная модель мира. Каждое новое поколение начинает с той модели, которую «набрали» его родители, учителя, педагоги, вожаки, лидеры. Поэтому так важна среда, в которой растет ребенок. Если мы меняем среду, скажем, с сельской на ультрасовременную, мегаполисную, модель мира может трансформироваться кардинально. Однако кроме модели мира есть еще второй важнейший слой, который определяет нашу личность, – это темперамент.

Что такое темперамент с точки зрения нейрофизиологии?

Вячеслав Дубынин: Это набор врожденных биологических программ и потребностей, которые мозг обязан удовлетворять и реализовывать. Набор этот сформировала эволюция. Темперамент – энергия, топливо для того, чтобы что-то делать в этой жизни.

Этот набор у каждого разный?

Вячеслав Дубынин: Нет, он у всех нас в принципе одинаков. Мы все хотим есть, размножаться, хотим узнавать новое и быть лидерами, хотим лениться, быть свободными и т.д. Существует примерно 20 групп программ, которые есть у каждого человека. А вот активность каждой программы установлена индивидуально. Где-то 50–60% темперамента определяют родительские гены – поэтому для кого-то на врожденном уровне важнее лидировать, кто-то более агрессивен, кто-то – свободолюбив. Программы, которые исходно установлены и проявляют себя наиболее ярко, создают основной поток энергии, подталкивающий нас что-то делать, искать информацию и условия для их удовлетворения. Остальные 40–50% темперамента – это уже не гены, а то, что с человеком случается «по ходу жизни». Причем около половины дают события перинатального периода. По мере того как генетики, медики, физиологи с этим работают, становится все более очевидно, насколько важны 9 месяцев созревания плода для состояния мозга и всего организма ребенка (а потом и взрослого).

При этом на раннем этапе развития генетики считалось, что ген либо включен, либо выключен. Но оказалось, что во множестве случаев ген может быть включен не на 100 процентов, а на 90, 80, 70, 60. Это во многом определяется как раз тем, что происходит с каждым из нас по ходу жизни. Если «в лоб» считать различия в структуре ДНК, генетически люди отличаются друг от друга на десятые доли процента, но этого хватает, чтобы быть такими разными.

Вариабельность всегда подразумевает новые, дополнительные пути развития. А новые пути необходимы, потому что мир все время меняется. И если вы слишком застабилизировались, то рано или поздно проиграете. Изменчивость важна и для человеческих социумов и культур. Когда вы слишком стабильны, могут нагрянуть варвары или более агрессивные конкуренты, которые уничтожат вашу цивилизацию. Почивать на лаврах природой не предусмотрено.

Означает ли это, что человеку нужно постоянно выходить из зоны комфорта?

Вячеслав Дубынин: Для этого наши потребности и созданы. Наш врожденный уровень настроек все время «зудит», подталкивает, требует, намекает…

Мир внутри и мир снаружи

Сегодня из нейрофизиологии мы знаем, что мир формируется внутри нашей головы. Картинка, передаваемая на сетчатку глаза, трансформируется в электрические импульсы, которые идут по зрительному нерву и в зрительной коре перекодируются в изображение, которое мы и принимаем за окружающий мир. Какова гарантия того, что реальность такая, какой мы ее видим у себя в голове?

Вячеслав Дубынин: Знаете, об этом еще в XVIII веке писал епископ Беркли, автор философии субъективного идеализма. Откуда мы вообще знаем, что мир существует? Мы видим его лишь частично, собираем о нем столько информации, сколько способен собрать наш организм, различаем тот диапазон цветов или электромагнитных волн, на который запрограммирован наш глаз. Мы не видим рентгеновские лучи и радиоволны, потому что у эволюции не было повода на них настроиться.

Но гарантией того, что мир именно такой, является практика. Если вы совершите какое-то действие, вы получите определенный результат, причем любой человек может получить его хоть сто раз, и логика происходящего может быть изучена, исследована. Если вы молитесь богу или духу облаков, приносите жертву, и вам кажется, что от этого пошел дождь, итоговый результат не является фактом – он может быть цепочкой совпадений. А если это получается вновь и вновь и у разных людей, тогда да, тогда это объективный эффект. Но, скорее всего, с дождем и молитвой такого не произойдет, потому что это иллюзии. Однако наш мозг в принципе склонен не просто создавать модель мира, а создавать ее в более-менее законченном виде. Модель должна описывать мир целостно. Если в ней остаются какие-то «серые», пустые места, которые вам непонятны, это будет вызывать серьезный дискомфорт. В этом случае мозг склонен забыть про научную доказательность и просто заполнить эти места какими-то иллюзорными эзотерическими схемами (ему так спокойнее).

То есть мозг будет дорисовывать эти части в своем воображении?

Вячеслав Дубынин: Да, мозг может дорисовать все что угодно, люди этим занимаются тысячелетиями. Как раз все религии, многие гуманитарные, политические, философские, экономические доктрины – и есть такая дорисовка. Антропологи, этнографы, когда анализируют историю человечества, пишут, что нет ни одного социума без религиозных институтов, без политической идеологии. Это позволяет создать целостную систему, даже если у вас недостаточно знаний, и это очень мощный психологический защитный механизм.

Если вы растете в социуме, который сформировал законченную идеологию, вы можете чувствовать себя вполне комфортно. Вы родились, вам рассказали про священную книгу, в которой все написано, в том числе почему родители, священники, короли-императоры имеют право вам приказывать. Какие еще вопросы? Это же очень удобно. Но бывает так, что приходит сосед и говорит: у меня немного другая священная книга, и я считаю, что нам нужно обсудить этот вопрос. Так возникают тайные доктрины и подпольные общества.

Дело еще и в том, что в наш мозг, как одна из базовых потребностей, вставлена эволюцией программа свободы. И она постоянно «грызет» нас изнутри. Может, в священной книге не все сказано? Может, наши отцы-основатели не все учли, и мир сложнее, чем нам повествуют? Интуитивное понимание того, что мир не совсем таков, как мы воспринимаем его через органы чувств (в том числе читая книги и слушая мудрые речи), постоянно присутствует. И это касается всего. Вы живете с человеком годами, десятилетиями, и вам кажется, что вы все про него знаете, а оказывается, что не все. Мы даже про себя не все знаем. Ведь модель мира включает и модель нас самих.

Почему, как вы думаете, мы себя до конца не знаем?

Вячеслав Дубынин: Если вернуться к темпераменту, к нашим «базовым настройкам», то станет ясно, что на какие-то кнопки-потребности многие никогда всерьез и не нажимали. Я часто привожу в пример эмпатию – говорю, что это очень важно, и многие за всю жизнь так и не попробовали эту функцию по-настоящему. Вы когда-нибудь приезжали в детский дом? Или в интернат, где живут дети-инвалиды? Мы создаем для себя более-менее комфортный мир, и порой не представляем (как юный принц Гаутама) или предпочитаем не замечать, сколько страданий может быть совсем рядом. А вы попробуйте. Потому что может оказаться, что для вашего мозга это колоссально значимо. И вы поймете, что предыдущие десятилетия прожили зря, потому что есть люди, которым очень нужна ваша помощь, а вы готовы ее дать. Мы плохо знаем себя, потому что за жизнь упомянутые 20 групп программ порой всерьез даже и не перебираем: не отправляемся в опасное и рискованное путешествие, не отдаемся всей душой какому-то виду творчества, не пробуем всерьез стать лидером в компании из 50 или 500 человек, где все сотрудники зависят лично от тебя, твоей инициативности и деловой хватки.

Конечно, все люди разные, и внутри стандартной популяции обязательно найдутся те, кто склонен к риску. Или к тому, чтобы быть чрезвычайно эмпатичными или фантастически любопытными. И вот эти 1–2%, как писал Лев Николаевич Гумилев, выступают пассионариями, которые постоянно хотят нового. Вдруг окажется, что очередная дверь в лабиринте жизни открылась, а за ней – целый новый мир? Но есть и люди несвободолюбивые, склонные подчиняться авторитету. Они говорят: мне дали священную книгу, государство платит стипендию, чтобы эту книгу изучать, и мне больше ничего не нужно. Или: я сделал это потому, что мне приказали, а я всего лишь маленький послушный исполнитель.

Нейроны и медитация

А вам самому, как ученому, никогда не было интересно почитать древние восточные книги, например буддийские, где с ювелирной точностью описываются слои и работа нашего сознания? И таким образом соединить научные и духовные знания в понимании процессов, происходящих в нашем мозге?

Вячеслав Дубынин: С некоторыми книгами я знаком. В принципе, люди на протяжении всей истории были склонны к интроспекции, и тот же Патанджали садился в позу лотоса, уходил в медитацию и потом описывал свои пути и техники. Но очень многое в этих книгах – тот самый уникальный, индивидуальный опыт. В чем проблема книг, написанных конкретным учителем? Он писал это про себя, наблюдая за собственным неповторимым мозгом, его кульбитами, сальто, прыжками, и то, что сформулировано, идеально подходит только для него.

Но авторы этих книг достигали конкретных результатов – например, освобождались от тех врожденных биологических программ, которые обусловливают наше поведение.

Вячеслав Дубынин: И все же чаще их методы подходили им самим, а для других могли не сработать. Но если вы прочтете книги десятка учителей, освоите техники, то что-то вам обязательно подойдет. В итоге вы создадите собственный микс, под свой мозг, и это поможет вам контролировать активность центров потребностей – не освободиться, конечно, но контролировать. Наше сознание обладает одной, казалось бы, простой, но на деле важнейшей функцией. Она заключается в том, что вы говорите той или иной программе, которую мозг уже подготовил к реализации, «да» или «нет» или «а есть еще варианты?». Ведь наши потребности – это не дружная упряжка лошадей, которая мчит в счастливое будущее. Нет, это постоянно конкурирующие и ссорящиеся блоки мозга, каждый из которых хотел бы «порулить» нашим поведением. Человек, который очень свободолюбив, может додуматься до того, чтобы игнорировать все программы вообще и не делать ничего. И это ничегонеделание (парадокс!) будет высшим проявлением активности центров свободы его мозга.

А не является ли критерием самореализации свобода от врожденных программ?

Вячеслав Дубынин: Если для вас важно только то, что происходит с вами, то, наверное, да. А вот для меня, например, значимо взаимодействие с другими людьми, очень важны мои дети и внуки, и совместить с этим предельную программу свободы или аскетические духовные практики довольно сложно. На мой взгляд, хорошая и правильная жизнь – это все-таки гармоничная реализация всех программ. Хотя внимание окружающих и средств массовой информации чаще привлекают акцентуированные, порой почти маниакальные формы поведения.

Как соблюсти баланс потребностей?

Вячеслав Дубынин: По-хорошему, мы должны научиться работать с каждой из групп врожденных программ. Если для вас значимо ощущение свободы и вы умеете целых 20 минут ничего не хотеть в медитации, то соответствующий инструмент уже у вас в руках. Как в боевых искусствах, вы овладели этим приемом. Но жизнь предлагает нам увлекательный квест по центрам всех потребностей. Как если бы пришел в огромный парк развлечений, и очевидно, что все аттракционы ты посетить не успеешь. Тут можно сесть под куст, помедитировать, установить приоритеты. Но если слишком долго медитировать, то вообще ничего не успеешь. А ведь там и американские горки, и комната страха, и замок с принцессой и драконом, и полет на метле с зажатой в кулаке волшебной палочкой…

Вы же знаете, сейчас многие люди стали практиковать медитацию.

Вячеслав Дубынин: Да, конечно, важно различать медитацию как жизненный путь и медитацию как прием работы с собственным мозгом и телом. А еще важно осознавать, что медитации бывают разные. Йоговская медитация связана с остановкой ментальной суеты – на ЭЭГ (электроэнцефалограмме) при этом пишутся очень спокойные альфа-волны, ваше «я» на время как бы исчезает, поскольку вы перестаете проговаривать про себя мысли, ассоциации и словно растворяетесь в окружающем мире. А есть буддийская медитация, когда концентрируешься на неком объекте или идее и очень интенсивно думаешь, направляя энергию на то, чтобы, например, визуализировать мировое зло и проделать в нем дырку. В этот момент в мозге идет мощнейшая активация – такая же, как у математика, решающего математическую задачу, или у шахматиста, продумывающего решающий ход. На ЭЭГ в это время пишется почти прямая линия с маленькими частыми зубчиками, которая свидетельствует о мощной активации огромного числа нейронов.

Это хорошо?

Вячеслав Дубынин: Конечно. Такие четко зафиксированные состояния полезны для мозга. Йоговская медитация позволяет снять стресс, прочувствовать связь с миром, а буддийская – ощутить себя делателем, творцом, которому подвластны энергии, позволяющие совершить и изменить многое. Но медитация – всего лишь инструмент. На самом деле все серьезные учения – не про медитацию, а про внутреннее состояние вашего мозга, про то, что происходит с той самой моделью мира. Потому что в момент медитации вы можете свою модель мира лучше структурировать, увидеть новую логику, которую раньше из-за сенсорного или эмоционального шума не замечали, можете установить новые связи, обобщить имеющиеся факты, что-то открыть в мире и самом себе.

Сегодня мы видим, как исходно духовные практики активно используются для поддержания ментального и физического здоровья, в качестве некого тренинга. Медитацию как метод я готов всячески приветствовать. Но при этом важно помнить, что это компонент гораздо более глубоких традиций, предусматривающих работу с психикой в целом. А также не забывать, что духовные практики – древний метод, позволявший человечеству выжить в мире, о котором почти ничего не было известно. Нужно было дорисовывать модель мира хоть чем-то. Если вы не знаете, отчего происходит землетрясение, вы придумываете бога земли и метод взаимодействия с ним – жертвы и молитвы. В современном мире не нужно молиться такому богу, хотя мы еще далеко не все знаем про тектонические плиты и глубинные потоки магмы. Нам уже не нужно молиться богам, чтобы нас миновала чума, поскольку человечество знает, откуда берется чума, и от нее есть вакцины. Наука заполняет «серые» зоны модели мира реальными знаниями. Но если серые зоны остаются, то эзотерические концепции все же лучше, чем ничего, ведь когда модель не закончена, возникают стресс и страх. Поэтому я с огромным уважением отношусь к позитивным гуманистическим религиям, которые не требуют принесения кровавых жертв и не делают акцент на конфликтах.

Код долголетия

Сегодня много говорят о продлении молодости и долголетии. Можете ли вы дать какие-то советы, как сохранить мозг в активном состоянии как можно дольше?

Вячеслав Дубынин: Самое главное: мозг необходимо постоянно и как можно более интенсивно использовать. Желательно делать это на фоне позитивных эмоций, и тут бизнес (как тренинг мозга) не совсем подходит, поскольку часто сопряжен с серьезным стрессом. Важно, чтобы оставалось время на хобби, на творчество, на общение с близкими. В последние годы стало очевидно: из 90 млрд наших нейронов где-то 55–60 млрд занимаются движениями. Это значит, что для мозга человека движения очень значимы. Все в курсе, как важна мелкая моторика для развития младенцев, и просто тыканье пальцем в планшет – это не то. Нужно заниматься лепкой, оригами, аппликацией, потому что, когда мы тонко работаем мышцами руки, наш мозг развивается. Сейчас пошел вал научных работ о том, насколько новые интересные движения важны и для пожилого мозга, а также мозга, который находится в стрессе или после травмы. Хорошо выполненные движения дают положительные эмоции, опосредуемые молекулами дофамина. Причем важна не только физическая нагрузка, но и новизна. Важно гулять по новому парку, менять комплексы упражнений, рисовать, танцевать. Освоение в пожилом возрасте (а он начинается с 40 лет) новых движений, да еще и на фоне позитивных эмоций, колоссально активизирует мозг, делает его счастливым.

Сейчас появились проекты виртуальной реальности – например, в домах престарелых, чтобы люди могли попадать на горную поляну или в мир маленьких добрых динозавров и совершать движения в необычном сенсорном окружении. Это мощно бодрит мозг, и при такой активизации все нервные процессы, вплоть до гомеостатических, связанных с управлением внутренними органами, идут лучше.

А помимо движения?

Вячеслав Дубынин: Очень полезно принимать участие в любых творческих проектах, расширять сферу своих профессиональных интересов. При этом, правда, придется бороться с одной из древнейших потребностей – программой экономии сил («программой лени») нашего мозга. Она твердит: «А давай просто ничего не делать, это же так классно!». И если программа лени в вашей нервной системе активирована, то вам ничего не будет нужно, но и энергии у вас не будет. Потому что с точки зрения мозга энергия – это дофамин. А он связан с активностью центров движения, новизны и лидерства. Кроме того, есть еще любовь, забота о детях, эмпатия, и если эти программы включились (заработали эндорфины, окситоцин, пролактин), они будут тащить вас дальше по жизни очень мощно.

Значит, самый простой вариант, когда нет энергии, – побегать или погулять?

Вячеслав Дубынин: Да, но хорошо, если есть какая-то цель – победить кого-то в игре, попасть мячом в кольцо хотя бы в половине бросков, дойти до конца аллеи или во-о-он до того дерева. Энергия не возникнет вдруг, ее не вставишь, как батарейку. Появление ее потока больше напоминает приоткрытие некоего крана, канала больше, еще немножко больше. Самые простые способы без таблеток бороться с унынием – это движение, новизна, общение. И даже если ваши центры лени будут говорить: «Нет, буду лежать и страдать», то нужно самим себя из этого состояния вытаскивать. Не винить политику, правительство, погоду, магнитные бури… Это все индульгирование. Нужно бежать, пока бежится! Мой собственный лайфхак – я с какого-то момента стал активно ввязываться во всякие новые проекты, просто «установил» в свой мозг эту программу. Написать научно-популярную статью, дать консультацию или интервью, прочитать не очень стандартную лекцию учителям, медикам, всем желающим. А если ввязываюсь, то, значит, что-то обещаю организаторам, и потом это обещание меня держит. И я знаю, что у меня нет времени лежать перед телевизором, хотя иногда очень хочется. Нет времени поспать лишний час, хотя тоже очень хочется, но мне нужно делать это, это и это. И пока мой организм отвечает на такой темп вполне позитивно, мы с моим мозгом живем дружно.

А откуда, простите, взялась цифра начала пожилого возраста в 40 лет?

Вячеслав Дубынин: Она обусловлена из менениями в целом ряде систем нашего организма: иммунной, эндокринной, сердечно-сосудистой, опорно-двигательной. У нас есть гены, связанные со старением. Это глобальный эволюционный «заказ». Организмы должны совершенствоваться, а совершенствование возможно только за счет появления новых поколений и ухода их предшественников. Я обычно говорю, что до 40 лет тело среднего современного человека чувствует себя неплохо, поскольку молодо. Но если оно и дальше (от 40 до 60 лет) не болеет, то это уже заслуга вашего осознанного к нему отношения, здорового образа жизни. После 60 лет без таблеток мало кто может обойтись, потому что многие системы к этому моменту сильно изнашиваются, воспаляются, болят, возникают гормональные нарушения, а препаратами, физиотерапией, иногда – хирургическими методами, мы многое можем восполнить и починить. Классический пример – щитовидная железа. Если падает выработка ею гормонов (тироксинов), организм погружается в вялость, депрессию. Так что если почувствуете потерю радости жизни, то идите не только к психотерапевту, но и к эндокринологу.

Как вы думаете, продолжает ли эволюция совершенствовать нас дальше как вид?

Вячеслав Дубынин: Она это делает, просто заметные проявления эволюционного процесса требуют десятков и сотен тысяч лет, а вся история нашей цивилизации – 7–8 тысяч лет. На коротких интервалах совершенствование идет не на генетическом уровне, а на уровне этих самых информационных моделей мира, нашего осознанного отношения к себе, понимания, как работает организм, и умения вовремя ему помочь. Судя по всему, в ближайшее время развитие генной инженерии выльется во что-то реальное, и она начнет, например, выключать гены старения, гены смерти. Я думаю, что в течение 20–30 лет очень многое будет решено. И, как всегда, вначале все это будет дорого и для избранных, но пройдет еще 20–30 лет – и станет доступно всем.

Безусловно, это поднимет новый пласт проблем, например, связанных с перенаселением или нехваткой продовольствия. Но человечество способно с ними справиться. Наука всегда давала рычаги, методы, способы контроля окружающего мира и своего собственного организма, и они работают. Мы, ученые, оптимистично надеемся, что рост знаний поможет решать возникающие проблемы все-таки быстрее, чем человечество уничтожит эту планету или деградирует на генетическом уровне.