Хрупкая и красивая Джейн стала светом надежды для ученого Стивена Хокинга и продолжала светить ему в течение 30 лет их совместной жизни. Их судьба была непростой, но вдохновляющей, и весьма ярко показана в фильме «Теория всего», основанном на ее книге «Путешествие к бесконечности: моя жизнь со Стивеном». Мы встретились с Джейн в Дубае на Emirates Literature Festival и поговорили о сложностях и счастье жизни с гением. Но в начале разговора Джейн сама неожиданно заговорила о своей любви к России.
Беседовала Ирина Малкова
Как семья мы всегда были и остаемся большими поклонниками русской литературы – Толстого, Достоевского, Пушкина, Тургенева. Наша дочь Люси часто ездила в Россию на разные литературные мероприятия, да и мы со Стивеном много раз там были, и у нас остались незабываемые впечатления от страны. Впервые это было в 1973 году. Мы жили в гостинице «Россия», и там все было в микрофонах и жучках. Мы знали, что нас прослушивают, так как мы были британскими подданными и учеными. Москва казалась мне невероятно красивой. Но мы наслаждались не столько страной, сколько чистотой и искренностью людей. В те годы Запад был поглощен поп-культурой, а в СССР люди были еще не испорчены этой пропагандой. Я тогда защищала диссертацию по испанской поэзии Средневековья, и, к моему большому удивлению, встречала в России много людей, которые знали о ней и могли поддержать разговор. Меня это невероятно трогало. Мы ходили в Третьяковскую галерею, Пушкинский музей и дом-усадьбу Льва Толстого, много раз посещали Большой театр. Я любила балет, а Стивен предпочитал оперу, наверное, потому, что не понимал до конца суть пластики человеческого тела, ему это было неинтересно. В следующий раз мы приехали в Россию где-то в 1987-м – было время перестройки. И нас все время спрашивали: а что вы думаете о перестройке? Мы отвечали, что сам факт того, что вы спрашиваете об этом, можете открыто обсуждать режим, уже говорит о многом. В 1992-м Люси какое-то время жила в России, изучая русский язык, и рассказывала нам, как бабушки в переходах от безденежья продавали пустые бутылки из-под кока-колы. В следующий раз мы привезли с собой семь чемоданов вещей и продуктов, и только один из них был с нашими вещами – все остальное мы раздали людям на улице. Сейчас Люси снова хочет поехать в Россию, так как планирует изучать русскую детскую литературу. Если она соберется, я обязательно к ней присоединюсь. Россия занимает большое место в моей жизни, и я рада, что могу наконец рассказать об этом вам, русскому журналу. В фильме «Теория всего» эта сторона нашей жизни не показана. Но Стивен обожал говорить и дискутировать с русскими учеными. Он считал, что образ их мышления очень схож с его образом мышления, и называл его «интуитивным».
Что вы понимаете под этим?
Джейн Хокинг: Уже где-то к 1974 году Стивен не мог больше использовать ручку и тетрадь. И все свои калькуляции он вынужден был проводить в уме, поэтому смело отбрасывал все неработающие концепции. Он считал, что русские думают схожим образом, и всегда говорил, что ему понравилось бы работать в России, где всегда было и есть много талантов. Но в те времена режим не понимал и не принимал их идеи, оттого многим приходилось уезжать.
Вы сказали, что он мыслил интуитивно, но он много раз говорил, что не верит в высшие силы, в Бога. Однако интуиция – это нечто непознаваемое, сверхсознательное, вы не находите?
Джейн Хокинг: Однажды я спросила его, каким образом из множества теорий вероятностей он выбирает одну и начинает ее развивать. Он подумал и ответил: «Я рассматриваю все вероятности, все возможные направления исследований, а затем выбираю ту, которая наиболее вероятно приведет к какому-то реальному результату». Ну а как ты выбираешь ее, спросила я, и что ты делаешь с этой теорией? И тогда он сказал, что после тщательного обдумывания он просто доверяется провидению, отдается вере. Ну а какая разница между моей верой в Бога и твоей верой в правильную теорию, спросила я. И это был единственный раз, когда он не нашелся что ответить. Вера – это вера.
Стивен всегда смотрел вверх, на звезды. Но заглядывал ли он когда-нибудь вглубь сознания?
Джейн Хокинг: Стивен никогда не читал романы, считая это пустой тратой времени. И особо никогда не интересовался внутренним миром, в то время как для меня внутренний мир отчасти является определяющим. И то, как Толстой описывал внутренний мир других людей, их убеждения, их мысли и основанные на них поступки, очень много давало мне в плане психологии и понимания человеческой натуры. Внутренний мир каждого из нас огромен, а наше сознание – это целая Вселенная. Но Стивен был так поглощен точной наукой, что даже не рассматривал другие источники знания. Он опирался только на то, что можно было измерить точными математическими формулами. Его интересовали исключительно фундаментальные принципы природы, основанные на физических законах.
Многие люди, встречавшие Стивена, говорили, что, несмотря на его обездвиженность, от него исходили харизматичность и магнетизм. Было ли что-то особое в его взгляде или энергетике?
Джейн Хокинг: Я влюбилась в него еще до болезни, когда мы были студентами. У него были красивые серо-голубые глаза, а на голове – копна взъерошенных непокорных волос. А улыбался он самой обезоруживающей улыбкой на свете. И еще у него было очень ироничное, я бы даже сказала, черное чувство юмора, которое, кстати, передалось нашим детям. Когда болезнь уже проявилась, все люди как бы вынуждены были испытывать к нему сочувствие, но его улыбка продолжала их околдовывать. Даже когда он совсем не двигался, он очаровывал людей. Он был оптимистом и смотрел на жизнь с позитивной точки зрения.
Могли вы себе представить в юности, что вас ждет такая жизнь?
Джейн Хокинг: Конечно нет. Я впервые встретила Стивена на вечеринке, как это и показано в фильме «Теория всего». Через пару недель мы снова встретились на его дне рождения – ему тогда исполнился 21 год, – и наши отношения стали развиваться.
Но вскоре ему был поставлен этот странный, очень редкий диагноз – болезнь Лу Герига, и врачи вынесли вердикт: он проживет только два года (в лучшем случае – пять). И я тогда думала, что посвящу эти два года ему. Я была молода и влюблена в него. К тому же в то время ситуация между Западом и Востоком была накалена до предела, и мы все жили в ожидании ядерной войны. Мы верили, что вот-вот все взорвемся. Нам внушали это в новостях, и говорили, что в случае ядерного взрыва у нас будет всего четыре минуты, чтобы добежать до бомбоубежища. Поэтому мы верили, что жить осталось недолго, и были к этому готовы. Так почему бы не прожить эту пару лет вместе со Стивеном, которого я люблю, думала я. Но жизнь распорядилась совсем иначе. Стивен прожил еще 55 лет, и это совершенно уникальный случай в истории.
Жизнь – самая непредсказуемая вещь на свете.
Джейн Хокинг: Абсолютно. И если бы меня спросили, хотела бы я что-то изменить в своей жизни, я бы ответила, что нет. У нас со Стивеном трое замечательных детей, которые выросли прекрасными, заботливыми людьми. Сам Стивен реализовал себя в этой жизни на 100 процентов самым невероятным образом, получив признание и уважение во всем мире.
Вы оказались в очень непростой ситуации, которая, однако, повлияла на многих людей и вдохновила их. И кто знает, как бы сложилась жизнь Стивена, если бы он не встретил вас тогда. Но каково это – жить с гением?
Джейн Хокинг: Этот вопрос можно задать любой женщине – жене кинозвезды, ученого или гениального музыканта. И, думаю, все ответят одинаково – это непросто. У любого гения есть определенный дар, которым вы можете гордиться, но это также означает, что к каким-то жизненным, обыденным ситуациям он будет совершенно неприспособлен. К этому нужно быть готовой.
В этой связи на ум приходит мысль об игре Бога, который, посылая в мир гения, делает его в чем-то неполноценным, чтобы он мог полностью сконцентрироваться на своем таланте. Такая своеобразная ирония.
Джейн Хокинг: Таких примеров очень много. Бетховен был болезненно чувствительным и раздражительным, он никогда не был женат и под конец жизни страдал нарастающей глухотой. Гайдн, как и Бах, с возратом ослеп. При этом гении – это всегда люди со сложным характером. Их талант настолько силен и, я бы даже сказала, экстремален, что мозг будто жертвует другими функциями, чтобы дать проявиться этому дару полностью. Даже Софье, жене Льва Толстого, как вы знаете, в течение их совместной жизни пришлось пережить многое.
Осталось ли у вас на сегодняшний день какое-нибудь нереализованное желание?
Джейн Хокинг: Думаю, я хочу снова посетить Москву.
На тот день в рамках Emirates Literature Festival был назначен показ на большом экране фильма «Теория всего», или, в русском варианте, «Вселенная Стивена Хокинга» с Эдди Редмэйном в главной роли. Джейн, хрупкая, женственная, удивительно одухотворенная, на прощание с грустью сказала мне, что сегодня ей предстоит впервые после смерти Стивена пересмотреть этот фильм, и поэтому она сильно волнуется. Тон ее голоса и выражение лица не оставляли никакого сомнения в том, что светлая любовь к Стивену все еще живет в ее сердце.