Художницы Марина Абрамович, Яёи Кусама и Ванесса Бикрофт научили мир моды не бояться нарушать границы жанра. Модельеры изучили художественные галереи, вдохновились перфомансами и запечатлели их в своих показах. Совпадение интересов сыграло на руку и тем и другим.
Текст: Игорь Шевкун
Его величество перфоманс
Последние 20 лет споры о влиянии современного искусства на моду не умолкают. Одни его превозносят, другие клеймят. Как бы то ни было, пришло время рассматривать перфоманс и haute couture как новую форму искусства. Сегодня многие дизайнеры называют себя художниками, но звание это все же нужно заслужить. В 60-е перфомансы устраивали Ив Кляйн, Йоко Оно, Йозеф Бойс и Яёи Кусама, которые умело играли на чувствах людей. Для многих зрителей это было непривычно: художник оперировал пластикой тела и взаимодействовал с публикой для выражения своей идеи. Многие умудрялись находить спонсоров и устраивать шумные вечеринки. Перфоманс сразу переходил на ты со зрителем и держался на четырех столпах – время, пространство, художник и зритель.
Полноценный дебют перфоманса состоялся в середине 50-х, когда идеолог абстрактного экспрессионизма Джексон Поллок представил публике новую художественную технику разбрызгивания-дриппинга – когда краска беспорядочно размазывается и разбрызгивается по холсту. В 1952 году американский арт-критик Гарольд Розенберг назвал эту технику «живопись действия».
В 60-х годах гремело имя французского художника Ива Кляйна. Он поразил всех фразой «тело искусства», которая наиболее точно описывает его перфоманс «Антропометрия», разместившийся где-то между фигуративным и абстрактным искусством. Никто не предполагал, что женщины-модели будут использоваться в качестве «живых кистей» для картин. Измазанные синей краской, они оставляли причудливые отпечатки своих тел на больших холстах, которые лежали на полу. Кляйн устраивал свои перфомансы как сложные спектакли для зрителей, которые в это время пили синие коктейли и слушали «монотонную симфонию» в исполнении камерного оркестра.
Потом наступил период затишья, который лишь в 2010 году удалось взорвать Марине Абрамович с ее перфомансом «В присутствии художника», дебютировавшим в Музее современного искусства в Нью-Йорке. В течение трех месяцев в рабочие часы музея Абрамович молча сидела на деревянном стуле без подлокотников в огромном зале и смотрела в глаза всем желающим. Здесь побывали и Шэрон Стоун, и Изабелла Росселлини, и Лу Рид, и Леди Гага. Позже Абрамович призналась, что перфоманс был похож на психоанализ и позволил людям, которые несли внутри душевную боль, использовать ее как «зеркало для своих эмоций». Она обозначила новый тренд, который позже подхватили многие художники, – вовлекла публику в свои произведения искусства.
Тысячи зрителей терпеливо ждали своей очереди в надежде получить индивидуальное переживание от художника. Неслучайно этот перфоманс критики часто потом связывали с теорией французского художника Марселя Дюшана о том, что работа не закончена, пока зритель не завершит ее в своем воображении. «Именно участие зрителя создает картину. Без него картина навсегда осталась бы на чердаке, и произведения искусства не существовало бы. Все основано на взаимодействии двух полюсов: творца и зрителя – искра, которая возникает в результате, и порождает искусство, – говорил Марсель Дюшан. – Последнее слово остается за зрителем».
Японская художница Яёи Кусама также стала крупнейшей звездой contemporary art со своими хэппенингами «Сад нарциссов» и «Самоуничтожение Кусамы». В 60-е за ней потянулись и другие – яркая представительница феминистского искусства Кароли Шниманн, венский акционист Рудольф Шварцкоглер и возмутительница спокойствия Йоко Оно. В 70-х ворвались в мир провокационной формы американский художник Крис Берден, Ана Мендьета и Вито Аккончи. В России тоже появились свои звезды – Олег Кулик, Елена Ковылина и другие.
Второе пришествие
В книге «Общество спектакля» (1967) французский философ Ги Дебор заявил, что «спектакль – это тираническое и поверхностное явление, маскирующее реальность и удаляющее человечество от его воли». «Отчуждение зрителя и подчинение его созерцаемому объекту (который является продуктом собственной бессознательной деятельности зрителя) выражается следующим образом: чем больше он созерцает, тем меньше он живет. Чем с большей готовностью он узнаёт свои собственные потребности в тех образах, которые предлагает ему господствующая система, тем меньше он осознаёт свое собственное существование и свои собственные желания, – пишет в своей книге Ги Дебор. – Влияние спектакля на действующего субъекта выражается в том, что поступки субъекта отныне не являются его собственными, но принадлежат тому, кто их ему предлагает. Вот почему зритель нигде не чувствует себя дома: вокруг него сплошной спектакль».
Журналисты связали критику Дебора с модными показами Александра Маккуина, заявив, что подиум служил инструментом маркетинга. Показы модного Дома Alexander McQueen всегда становились концептуальными перфомансами с сюжетом и сложными декорациями, в которых правили бал не только модели, но и профессиональные актеры и спортсменки. Старший научный сотрудник в Музее Виктории и Альберта Кейт Бетюн считает, что «искусство по-прежнему рассматривается по рангу выше, чем мода». Однако Эндрю Болтон, главный куратор Метрополитенмузея в Нью-Йорке, заявил, что на подиуме фантазии и творческие художественные порывы Маккуина получили полную свободу. Его театрализованные показы часто можно было сравнить с авангардными инсталляциями и перфомансами. «Платформа, которую давали ему модные показы как художнику, была обширной…, – говорит близкая подруга Александра Маккуина Джанет Фишгранд. – Идеи были для него очень важны. Одежда в каком-то смысле была для него холстом». Вот почему британская модель и киноактриса Лили Коул однажды призналась, что чувствовала себя на дефиле Alexander McQueen уже не просто моделью, а исполнительницей с определенной ролью – грозной, сильной, но в то же время прекрасной.
При создании шоу Маккуина часто вдохновляли работы современных художников. Так, в основу финала его показа «№ 13» сезона «Весна-лето 1999» легла интерактивная инсталляция немецкой художницы Ребекки Хорн «Высокая луна». По замыслу художницы винтовки, подвешенные к потолку, которые крутились вокруг своей оси, неожиданно стреляли красной краской, попадая в зрителей. Этот арт-проект повествовал об агрессии, израненности и усталости современного мира. Маккуин позаимствовал мотив двух винтовок и был главным вдохновителем для супермодели Шалом Харлоу, которая вращалась на движущейся платформе в белом платье. На глазах у изумленной публики она была обрызгана кислотно-желтой и черной красками из двух машин. Маккуин был ведом своими инстинктами, и хотел показать этим перфомансом, что индустрия моды превратилась в бездушного робота, которого интересуют только деньги. В показе «Это всего лишь игра» сезона «Весна-лето 2005» Маккуин снова заигрывал с миром современного искусства по всем правилам жанра. На этот раз он взял на вооружение перфомансы итальянской художницы Ванессы Бикрофт и игру в шахматы, где каждая модель олицетворяла собой шахматную фигуру – короля, ферзя, ладью, пешку и другие. Бикрофт выстраивала многофигурные композиции из женщин и приказывала им стоять, как манекены на витрине: неподвижно и отчужденно в течение нескольких часов. C тех пор мини-спектакли Ванессы превратились в своего рода трибуну, с которой звучали самые разные мнения на показах Prada, Valentino, Helmut Lang и Kanye West. Художница-феминистка помогла Канье Уэсту снять короткометражный музыкальный фильм Runaway и придумала сценографию для его модных показов Yeezy.
Тонкая грань
Фэшн-шоу голландских дизайнеров Виктора Хорстинга и Рольфа Снурена, стоящих у руля модного Дома Viktor & Rolf, также всегда отличались свежестью идей. В коллекции haute couture сезона «Осень-зима 2015» Wearable Art («Носимое искусство») модели превратились в движущиеся произведения искусства. Картины, оформленные в багет, украшали наряды, меняя свое предназначение. Бьющая через край роскошь моды отступила, когда Виктор и Рольф прямо во время фэшн-шоу сняли картины с девушек и повесили их на стену. Хитом коллекции стал «Испуганный лебедь» (1650) голландского художника Яна Асселина, приятеля Рембранта. По слухам, после завершения фэшн-шоу все картины купил коллекционер Хан Нефкенс, который пожертвовал их Музею Бойманса – ван Бёнингена в Роттердаме. Всех виртуозно разыграв, он получил статус борца за идею: эти картины больше не сможет носить никто, что подтвердило концепцию «искусство ради искусства».
Антитезой этому показу мод стала изощренная женственность законодателя моды Хуссейна Чалаяна. Он питал слабость к современному искусству, еще учась в Центральном колледже искусства и дизайна Св. Мартина, когда школа искусств и школа моды еще не были разделены. Влияние идей искусства на моду в то время было революционным, и он, возможно, был одним из последних дизайнеров «великого поколения» – Пола Смита, Джона Гальяно, Александра Маккуина, Стеллы Маккартни, Зака Позена. Для своей коллекции The Tangent Flows / «Касательные потоки» в 1993 году Чалаян нашел небанальное решение – закопал одежду с металлической стружкой на заднем дворе и «эксгумировал» ее перед началом шоу. Зрителям дали сопроводительный текст, как в галерее, объясняющий перфоманс: ритуал погребения и воскрешения придавал одежде смысл, связанный с жизнью и смертью. В 2006 году художественный критик Эндрю Грэм-Диксон описал работы Чалаяна как «самые близкие к современному искусству». Он всегда демонстрировал междисциплинарный подход к дизайну, гипнотизировал публику то фильмом, то инсталляцией, то скульптурой, использовав их в качестве фона для своего модного показа.
Благодаря Чалаяну мода стала сложнее, в ней появилась многозначность и сильный характер. «С возрастом я открылся миру, – говорит Чалаян. – Мне было скучно на Кипре, и я искренне верю в то, что скука – это большая движущая сила. Вот почему я до сих пор занимаюсь модой и мечтаю сделать мир более красочным. В детстве я приезжал с пустынного Кипра в Лондон, где внезапно появлялось все и жизнь кипела, а затем возвращался обратно. Это научило меня генерировать идеи». Во время модного показа Hussein Chalayan сезона «Осень 2000» русская модель Наталья Семанова встала в центр стола, который неожиданно «поднялся» и превратился в юбку. Коллекцией «Послесловие» дизайнер хотел показать, что возможна «носибельная, портативная архитектура».
В 2016 году на весеннем показе Givenchy Марина Абрамович выступила одновременно и в качестве режиссера, и в качестве художественного руководителя. Датой проведения шоу было выбрано 11 сентября в память о теракте в Нью-Йорке. Главное, что транслировалось на показе, – это прощение, открытость, новая жизнь, надежда и любовь. Креативный директор Givenchy Рикардо Тиши и Марина Абрамович представили наряды в черно-белой цветовой гамме. Особо наблюдательные зрители заметили, что некоторые исполнители держались за стволы деревьев как символы «поддержки и жизненной силы». «Шоу – это не только показ мод и создание нового стиля, но и своего рода духовная трансформация, – говорила Марина Абрамович. – Это идея любви и мира. Единственный способ остановить убийство – научиться прощать. Важно помнить о прошлом и смотреть в свое долгое счастливое будущее».
В Эмиратах впереди всех идет дизайнер Фурне Оне, который в 2002 году создал модный бренд Amato. Благодаря классическому и в то же время странному чувству стиля и острому чувству цвета и кроя у Фурне не бывает периодов творческого застоя. Он устраивает не просто показ мод, а всегда завораживающее шоу, где каждая модель играет свою роль – женщину-инопланетянку или женщину Викторианской эпохи.
Неудивительно, что модельер черпает вдохновение в фильмах Тима Бертона, Уэса Андерсона, Педро Альмодовара и последнем открытии – фильме «Форма воды» Гильермо дель Торо.
Талантливый филиппинец изменил направление моды на Ближнем Востоке, начиная со своей первой коллекции «Раскрытая душа», созданной в 2004 году, и вплоть до показа мод «Любовь – поле битвы» в 2015 году. Залог его успеха в том, что он посвящает свои фэшн-шоу «молчаливой силе женщины» и мечтает создать визуальный и сенсорный опыт для своих клиентов – например, с помощью венгерского фотографа Питера Ричвейса. Необычный короткометражный фильм в начале показа Amato – дело рук Питера, которому поручали снять рекламные кампании Gucci, Bugatti, Lacoste, Polo Jeans и Moet Chandon. На показе Amato Couture в рамках Арабской недели моды в 2018 году Фурне Оне сам придумал саундтрек: карканье ворон, звон церковных колоколов и речитатив наложены на хит всех времен Personal Jesus от Depeche Mode. Наряды Amato уже давно пришлись по вкусу суперзвездам: их носят Хайди Клум, Бейонсе, Кэти Перри, Дженнифер Лопес, Ники Минаж, Шакира и Николь Шерзингер.
Современное искусство всегда вдохновляло и продолжает вдохновлять дизайнеров. Искусство в моде – это чистое самовыражение, которое делает моду лучше, интереснее, понятнее зрителям и к тому же помогает продавать. А участие в показах современных художников всегда приводит к успеху. В XXI веке художник уже не должен быть голодным, кроме того, он в силах совладать со своими демонами. Может быть, некоторые из его приемов – все еще запрещены, но уж если художника полюбят зрители, то это навсегда.