Часы – это не только прибор измерения времени, но и элемент культуры человеческого общества. А часы Ulysse Nardin, словно мир древнегреческого Одиссея, воплощает многомерность истории часовых находок и остроумных инженерных изобретений. О том, куда держит курс Ulysse Nardin в наши дни, мы поговорили с управляющим директором бренда по Ближнему Востоку и Индии Кристофом Корау.
Беседовала Ирина Малкова
В нашем мире все движется и изменяется. Что сегодня происходит в Ulysse Nardin?
Кристоф: Мы ищем и исследуем новые рынки, например, такие как Индия и Иран. У них огромный потенциал развития. Я вернулся из Индии две недели назад, был в Бангалоре, Мумбаи и Дели. В Индии проживает более 1 млрд человек. И даже если все деньги сосредоточены у 1% населения, эта прослойка состоятельных людей все равно огромна. А самый роскошный часовой бутик я вообще видел в Катманду, в Непале.
Сейчас, на волне увлечения личностным ростом, расширением сознания и медитацией, в Непал приезжают многие успешные бизнесмены. Так что в целом – почему бы и нет? Но я не знаю, едут ли они в Катманду за покупкой часов или все же за духовным опытом.
Кристоф: В Катманду основными покупателями являются не туристы, а обеспеченные местные жители. В Непале есть не только духовные ретриты и монастыри, но и многое другое. Катманду сегодня – это как маленький Таиланд. Экономика Непала бурно развивается, движется вперед. В Катманду, к примеру, есть одна шикарная улица, где расположены бутики многих известных брендов.
Пару лет назад вы приняли решение уйти с выставки Baselworld и перешли на женевский SIHH. С чем было связано такое решение?
Кристоф: Базель – это часовая ярмарка. SIHH (Salon International de la Haute Horlogerie) – более эксклюзивная выставка, там несколько другая категория посетителей. Это другое измерение, другой мир. Так что в целом мы довольны, что перешли на SIHH.
Надо признать, ваш стенд на SIHH в этом году был весьма креативным. Много шума наделала также ваша «красная комната», оформленная в стиле будуара, где публике демонстрировались часы из серии Classic Voyeur. Скажем так, вы никогда не были столь открыты насчет этих моделей.
Кристоф: В прошлом году в нашей компании был назначен новый глава – Патрик Прюньо. Ранее он работал в Apple. У него другой подход, другое видение. Хотя родом он из Швейцарии, но все-таки не только привержен традициям, но и открыт для многих нестандартных подходов. Его видение часовой индустрии строится на более эмоциональной основе. Недавно мы запустили новую рекламную кампанию часов Freak Vision, где на рекламных плакатах изображена белая акула, плывущая по Пятой авеню на Манхеттене. Почему акула? Потому что наши корни уходят в морскую тематику (эмблемой Ulysse Nardin является корабельный якорь), и сами часы – дайверские. А почему Нью-Йорк? Чтобы показать наш современный взгляд на мир. Это агрессивная реклама, раздражающая. К тому же мы поместили на рекламный баннер стоимость часов – такого, по-моему, никто раньше не делал. Но мир движется в сторону прозрачности. И наша «красная комната» на SIHH – это из той же серии. Я лично ею не был шокирован, но могу понять, что для некоторых она стала чем-то неожиданным, особенно для людей с Ближнего Востока. Может быть, это было чересчур. Да и часы сами по себе сбивали с толку. Мы просто хотели показать эти модели открыто – у нас не было никакой другой цели. И это случилось – о часах стали говорить. Самое интересное, что мы выставили три модели, и одну из них купил клиент именно с Ближнего Востока. Такие часы не носят, их коллекционируют, так как в них все-таки минутный репетир, а эротизма им придают жакемары (движущиеся механические фигурки).
Что еще изменилось в Ulysse Nardin с приходом Патрика Прюньо?
Кристоф: Благодаря своему новому видению Патрик создает яркие, запоминающиеся образы. В свое время он был вицепрезидентом TAG Heuer, потом принимал участие в запуске Apple Watch. У него интересный подход. Мы относимся к традиционному часовому делу, и не спешим привносить в часы все новшества сразу. Но мы движемся вперед – об этом говорит и наша рекламная кампания с акулой, и новый, агрессивный дизайн часов.
Мне всегда было интересно – разве настоящие дайверы надевают такие часы в свои подводные путешествия? По-моему, сейчас все погружаются с мощными компьютерами на запястьях, а не с элитной механикой.
Кристоф: Конечно нет. Но когда вы покупаете хронограф, разве вы используете его по прямому назначению? Время можно и на телефоне посмотреть. Когда часы позиционируются как дайверские, это больше касается образа жизни, престижа, стандарта качества. И далеко не только дайверы покупают такие часы.
Новая модель Freak Vision продолжает традицию вашей легендарной модели Freak?
Кристоф: Да, и первую модель Freak 2001 года мы, кстати, продаем до сих пор. Ведь это своего рода лаборатория на вашем запястье. Freak – часы-турбийон с семидневным запасом хода. Эти часы, не имеющие ни корпуса, ни безеля (в привычном понимании этих слов), ни заводной головки, ни стрелок, являются иллюстрацией известного афоризма «Все гениальное просто». И именно в этой модели в часовом деле впервые был использован кремний. Все началось примерно в 1999 году, когда владелец Ulysse Nardin Рольф Шнайдер привлек к производству часов гениального изобретателя Людвига Охслина. Кремний – очень легкий материал, который обладает большой эластичностью и не подвержен температурным изменениям. Обычные механические часы раз в 3–5 лет нужно было смазывать маслом, как и двигатель автомобиля, а благодаря кремнию этого больше не требовалось. Дизайн часов был очень мужественным, брутальным и не совсем классическим. Видоизмененный корпус и безель Freak Out позаимствовали у прототипа InnoVision 2.
Кремний механизма в новинках соединяется с титаном, использованным для корпуса. Это не классика – это очень «продвинутая механика».
Как считаете, много ли еще можно придумать усовершенствований в часовом деле?
Кристоф: Конечно! Нас ждет еще много открытий. Я не думаю, что усложнения будут развиваться или возрастать, но в производстве и в используемых материалах нас ждет глобальная эволюция.
Инженерная и творческая мысль не стоит на месте. И швейцарское часовое производство будет по-прежнему существовать и через 200 лет – я в этом не сомневаюсь. Часовое дело – это как французское вино, русская икра, немецкие машины. Это будет существовать вечно!
Но мы сейчас наблюдаем эволюционный скачок в развитии нашей цивилизации. Виртуальная реальность, искусственный интеллект – никто не может с большой вероятностью утверждать, что будет и через 20 лет. Как вы можете быть так уверены в стабильности часовой отрасли?
Кристоф: Я не столько уверен в мировой часовой индустрии, сколько в швейцарской часовой индустрии – в ее знаменитой тонкой часовой механике. Я мужчина, и не ношу никаких украшений, колец или кулонов. Часы – это единственная вещь, которой мужчина может себя украсить. Часы и, пожалуй, автомобиль – единственный способ мужчины выразить себя. У нас нет сумок Birkin, нет туфель от Лабутена, нет солнечных очков от Bulgari, и даже мобильные телефоны уже ничего о нас толком не говорят, так как мы меняем их каждый год.
Поэтому остаются часы и автомобили. И в мире так же много любителей часов, как и ценителей автомобилей. Это одна из человеческих страстей, одно из мужских увлечений, женщины же больше увлечены ювелирными изделиями. Вы думаете, через 200 лет женщины перестанут носить украшения? Конечно нет – женщины будут украшать себя всегда. И всегда женщины будут ассоциировать себя с тем или иным брендом индустрии роскоши. Это элемент статуса. Мы живем в мире внешнего облика, особенно здесь, на Ближнем Востоке, и атрибуты статуса играют важную роль в вашей идентификации другими. Так что у сложных механических часов блестящее будущее. И часовые бренды с долгой историей будут получать свои дивиденды. Для этого вы их и приобретаете. Когда в 2000-х был бум часов, появилось много новых брендов – и где они сейчас? Их нет. Кто остался? Только крупные бренды, проверенные временем, которые инвестировали огромные деньги в технологии производства, в маркетинг, в позиционирование на рынке и у которых долгие и стабильные отношения с клиентами.
А как вы сами попали в часовую индустрию?
Кристоф: Должен признаться, случайно. Я из той области во Франции, где расположена штаб-квартира Michelin, известной марки автомобильных шин. И я мог был бы работать на Michelin, тем более что мое первое место работы – концерн Mercedes.
Но случайно представилась возможность – и я ушел в часовую индустрию, к тому же я всегда любил часы. Для меня важно иметь правильную идентификацию с брендом. Все что угодно я продавать не могу. И я люблю Ulysse Nardin за его непохожесть на других швейцарских гигантов, мне близок его менталитет.
Ведь всего одного взгляда достаточно, чтобы понять, что это – Ulysse Nardin. У бренда очень сильная ДНК. И когда вы видите на запястье Ulysse Nardin, вы сразу же понимаете, что этот парень – ценитель и коллекционер, а не просто потребитель. И не так уж часто вы замечаете на запястьях такие часы. Это как если вы ведете Мерседес или же Мазерати. Чувствуете разницу? Мерседес – более массовый автомобиль, а вот Мазерати – более эксклюзивный, нишевый. Так что, опять же, это вопрос образования, менталитета и окружения.
Однажды мы продали модель Freak одному клиенту с Ближнего Востока. Никогда не забуду этот случай. В инструкции к этой модели было написано, что вариации времени могут составлять плюс-минус 2 секунды, как и у всех механических часов. И он прислал потом претензию, что заплатил такие большие деньги за часы, показывающие неточное время. Он подсчитал, что по прошествии определенного времени часы будут отставать и время будет неточным.
Я тогда сказал: «Сэр, если вы всегда хотите знать безупречно точное время, купите пластиковые кварцевые часы и меняете в них батарейку каждый год: они будут показывать самое точное время на планете!». Это как покупать гоночный автомобиль, совершенно не разбираясь в двигателе, который там стоит, и даже не поинтересовавшись, какова его мощность. Поэтому, чтобы понимать часы, вы должны не только иметь определенное образование, но и быть по-настоящему заинтересованным этой отраслью.