Танцовщик, хореограф, режиссер и руководитель Благотворительного фонда им. Мариса Лиепы, Андрис Лиепа планирует возродить все спектакли из репертуара знаменитой балетной компании Сергея Дягилева. На его счету уже одиннадцать восстановленных постановок эпохи «Русских сезонов», а в ближайшие годы он хочет чтобы «на сцену вернулись ещё пятьшесть забытых шедевров». Андрис Лиепа и его команда уже два десятилетия бережно возрождают репертуар дягилевцев. Среди восстановленных ими спектаклей – «Петрушка» и «Жар-птица» Игоря Стравинского, «Шехерезада» на музыку Николая Римского-Корсакова. В будущем году будет показан еще один возрожденный балет – «Клеопатра» Антона Аренского.
Напомним, что первая русская балетная труппа для гастролей в Европе, была основана в 1911 году в Монако и открыла свои сезоны на юге Франции. «Многие новые веяния в искусстве родились в XX веке в России.
Балетная компания, сформированная Дягилевым, произвела в мире танца настоящую революцию своими артистическими новациями», – отметил Андрис. О творческих замыслах, русском балете и планах по популяризации русского искусства в Арабских Эмиратах, мы поговорили с Андрисом Лиепой, когда он прилетел в Дубай для проработки деталей будущих гастролей.
Андрис, давайте начнем с того, что Сергей Дягилев в начале XX века оказался в Европе и там начал проводить первые «Русские сезоны». Пусть мой вопрос не покажется Вам странным, но Дягилев уехал на Запад, а Вы сегодня – на Восток, почему?
Ну, я бы сказал, что Восток, это не только Эмираты. Для нас «на Восток» – это гастроли по России, по десяти крупным городам, где мы выступаем вот уже четыре года подряд. Я вижу в этом чрезвычайно важную миссию. Сергей Дягилев уехал в Европу в 1909 году, а после Октябрьской революции уже не вернулся в Россию. Поэтому все лучшие танцовщики, художники, композиторы остались за рубежом вместе с ним – и Ида Рубинштейн, и Михаил Фокин, и Игорь Стравинский, и Тамара Карсавина, и Анна Павлова. До 1929 года, пока Сергей Дягилев был жив, во Франции шли его «Русские сезоны», а потом, к сожалению, его забыли, а в России решили его творчество особенно не популяризировать, поскольку он был эмигрантом. И только после 1992 года в России начали вспоминать о Дягилеве и восстанавливать его роль в развитии русской культуры.
На самом деле, ни одного человека в культуре, подобного Дягилеву, найти невозможно. Это как Петр Первый, который для нашей политики пробил «окно в Европу». Так вот, когда сегодня весь мир говорит о русском балете, то это только благодаря пробивной силе господина Дягилева. Представить себе невозможно, как в 1916-1917 годах он вывез труппу в США и провез её по 40 крупнейшим городам, а затем провел гастроли в Южной Америке? И это в те времена, когда нужно было плыть на пароходе два с половиной месяца. Причем все это с оркестром, с декорациями. Немыслимо!
Недавно мы вернулись с гастролей в Лондоне, где выступали в небольшом театре «Колизеум». Так вот там в фойе висит афиша «1925 год. Русские сезоны. Сергей Дягилев в театре «Колизеум». Это не просто память, это часть истории театра! Поэтому именно в Лондоне мы провели так называемые «Лондонские дягилевские сезоны».
А в 2009 году мы впервые приехали в Париж и в театре на Елисейских полях показали специальное представление, посвященное 100-летию «Русских сезонов». Там же подписали договор на пять лет, и теперь каждый год приезжаем туда с новой программой, которая проходит с огромным успехом. Если вернуться к истории, то в театре на Елисейских полях первый «Русский сезон» в 1913 году, стартовавший вместе с открытием это театра, начался со спектакля «Весна священная». Тогда спектакль был освистан, публика его просто не поняла, но спустя сто лет, в 2013 году там же, на елисейских, пройдет новое «Посвящение Дягилеву», уже от тех благодарных зрителей, которые только спустя век поняли, что Сергей Дягилев опередил свое время и понятие «творческая мысль» на целое столетие.
И все же, Вы собираетесь представить «Русские сезоны Сергея Дягилева» здесь. Почему выбор пал именно на Арабские Эмираты?
Знаете, однажды я увидел в Интернете отель Emirates Palace в Абу-Даби, и прочел, что в нем есть театр. Я подумал, что его размеры и наполнение меня вполне устраивают.
Затем весной нынешнего года я прилетел в Дубай, посетил Абу-Даби, и, осмотрев театр, понял, что это не совсем то, и в нашем понимании «театра нет». Для нас, балетных, важно, чтобы на сцене была «вторая высота». То есть, все декорации, которые у меня есть очень красивые и хорошо транспортируемые, но мне их нужно опустить на сцену, а потом поднять, вот как раз этого запаса высоты на сцене театра в Emirates Palace нет. Но и других театров в ОАЭ тоже пока нет.
Поэтому мы решили, что будем гастролировать здесь все равно и параллельно решать вопросы с декорациями. Здесь живут люди разных национальностей и культура им нужна, как воздух.
Мы решили, что возьмем электронные экраны и будем на них проецировать те номера, которые есть с декорациями Бакста, Бенуа и Головина. Это будет и «Жар-Птица», и «Шехерезада», и фрагмент из «Павильона Армиды», и какие-то классические вещи. Ведь у самого Дягилева в репертуаре были и «Спящая красавица», и «Жизель», и «Лебединое озеро». Поэтому мы привезем сюда такой «микс» из самых выдающихся балетных постановок. Сюда приедут Фарук Фузиматов, Илзе Лиепа, Ирма Ниорадзе, молодые звезды из Мариинки – Володя Шкляров, Жена Образцова, очень хорошие ребята будут из Кремлевского балета. И мне кажется, у нас получится очень интересная программа. Фарух станцует великолепный бежаровский номер на музыку Малера, Илзе станцует свой номер, где она одна изображает одновременно и мужчину, и женщину. Будет интересно и разнообразно.
Не нужно забывать и том, что Дягилев был таким человеком, который всегда пробивался через косность той схемы и тех рамок, в которых находилось искусство. То есть, то, что не принимали, ему все равно приходилось пробивать и приглашать к сотрудничеству новых хореографов, композиторов, артистов, и каждый раз, с каждым новым сезоном получалось все более и более современным. Последней премьерой дягилевской антрепризы был спектакль «Блудный сын» на музыку Прокофьева в постановке Баланчина. Танцевал Серж Лифарь. Это было просто откровение.
Тот же Баланчин поставил «Апполона». Это те спектакли, которые идут до сих пор, а мы в прошлом году отмечали столетие «Жарптицы» и «Шехерезады». Представьте себе! Прошло уже сто лет! Какой спектакль может идти столько времени с той же хореографией, с теми же музыкой и костюмами?
Вот здесь у меня возник вопрос. Я понимаю, что декорации и костюмы можно восстановить по фотографиям, каким-то сохранившимся эскизам, а как можно вновь создать рисунок танца, его первоначальную хореографию? Разве это возможно?
Хореография тех спектаклей, которые были поставлены на хорошую музыку, всегда сохранялась и никуда не исчезала. Обычно она передается «из ног в ноги». У балетных это так называется. Раньше не было телевидения, но все как-то сохранялось и, слава Богу, сохранилось. Сейчас я специально снял фильм, назвав его «Возвращение Жар-птицы», чтобы следующие поколения режиссеров-постановщиков и хореографов могли прийти и не мучиться, как когда-то я, разыскивая всякие воспоминания и хроники. Помимо этого, нами уже засняты на видео спектакли «Синий Бог», «Петрушка», «Болеро», «Павильон Армиды», «Тамар», «Видение Розы» и «Послеполуденный отдых Фавна». То есть мы засняли уже 9 дягилевских спектаклей, а у нас их всего 10 восстановлено. В следующем году мы будем ставить «Клеопатру».
А еще через год я, наверное, примусь за «Золотого петушка», к которому есть великолепные декорации и костюмы Натальи Гончаровой. Они практически полностью сохранились в Третьяковской галерее. То есть, с этим материалом можно начинать работать. «Золотой петушок» был первым оперно-балетным спектаклем, во время которого оперные артисты стояли на сцене в виде декораций и пели, а балетные танцевали. Премьера этой постановки состоялась в 1914 году.
Где Вы находите, или, может быть, воспитываете, молодых артистов, которые способны воспроизвести то, что танцевали 100 лет назад? Ведь многое изменилось и в самих подходах хореографии?
Во-первых, я сам танцовщик и как хореограф много работаю с другими артистами. Молодые танцовщики и звезды балетной сцены всегда проверяются на этих спектаклях, потом что «Жарптицу» станцевать технически может быть и можно, но стать настоящей Жар-птицей того спектакля, в котором танцевала когда-то Тамара Карсавина – очень сложно.
Вот вы увидите, как Нина Ананиашвили блистательно танцует, так как она выучила эту партию в Лондоне, в Ковент-Гардене. Почему именно там? Потому что Тамара Карсавина до 1960-х годов прожила в Лондоне, где показывала свое искусство, после нее Жар-птицу танцевала очень известная английская балерина Марго Фонтейн, а Нина уже выучила эту партию после Марго. То есть, получается, что мы восстановили «Жар-птицу» по записям с Марго Фонтейн, которую тогда уже снимали, а она работала непосредственно с Карсавиной, значит, рисунок танца был передан «из ног в ноги» и дошел до нас.
Скажите, Андрис, Вы выросли в семье знаменитейших балетных артистов. Вы сознательно пришли к карьере балетного танцовщика, или Ваши родители подвели Вас к этому выбору?
Подвести ребенка к чему-то практически невозможно, если ему самому неинтересно. Мой отец был потрясающим примером для нас с сестрой. Он был гениальным тружеником. Профессия балетного танцора может быть сравнима с трудом, пожалуй, шахтера. Это адский труд, поверьте. Единственная профессия, которая еще сложнее и может претендовать на первенство, это цирковой артист. Я много и часто работаю с цирком и понимаю, что каждое движение там – это риск для жизни. У нас – это риск для здоровья. Можно упасть, подвернуть ногу, порвать связку. Точно так же, как в спорте.
Никто не застрахован от несчастного случая. Но в отличие от шахтеров, мы не можем показывать, что нам трудно. Мы должны всегда улыбаться и делать свою работу красиво и вдохновенно. Девочки, стоящие на пальцах, всегда вызывают у меня слезы на глазах. Если бы вы когда-нибудь увидели их стертые в кровь ноги!
Илзе перед нашими гастролями во Франции сломала мизинец на ноге, и, тем не менее, станцевала четыре спектакля в Париже, потом еще семь в Лондоне на «заморозке». Ну, кто еще сможет такое сделать? У нас люди полностью погружены в мир балета, и другого для себя не видят. Поэтому работать с ними – одно удовольствие. Я как репетитор и режиссер имею дело с большим количеством молодых артистов, и они ничем не хуже предыдущих поколений российских танцовщиков. Может быть, наше старшее поколение было чуть мощнее, потому существовало мощное идеологическое воспитание. Это ощущение, что ты часть огромного государства, и на твоих плечах лежит ответственность за страну, давало мощнейшую мотивацию – быть лучшими. Отступать было некуда, все знали – Москва за нами!
А ведь и правда, в СССР спорт, балет, космос и цирк были такими «китами», на которых держалась гордость за нашу общую могучую державу. Что сегодня?
Да, русский цирк, русский балет, русский космос, и икра еще. Со времен СССР это на слуху у всего мира. Мы были лучшими. Сегодня можно говорить о том, что в спорте нам на пятки наступаю китайцы, но и здесь не все так уж однозначно. В спорте можно спрятаться за технику и получить за это чемпионство. Но вот в балете тебя никто не будет оценивать, как технического исполнителя, ты должен донести нужный образ. Есть, конечно, способные танцовщики, и в других странах. Но вот принца Альберта из «Жизели» или Аврору, могут хорошо станцевать только наши.
Я вам честно скажу, я работал в Большом Театре, потом в «Нью-Йорк Сити Балет», в Америке у Барышникова, затем – у Мориса Бежара, в Гранд-Опера, в Ла Скала, в римской и шведской операх, в Мариинском театре. Я это все рассказываю не для того чтобы похвалиться, а чтобы показать, что я работал в самых разных странах, и знаю точно, что русских танцовщиков никто опередить не может. Мы были и остаемся лучшими. Причем, артисты балета прекрасно понимают, что они должны быть приписаны к какой-то крупной компании. И в итоге многие из них остаются дома, в России. Та же Ульяна Лопаткина, Диана Вишнева, Коля Цискаридзе. Они никуда не бегут.
Как Вы оказались за рубежом?
Дело в том, что я был первым советским танцовщиком, который в конце 1989 года получил официальное разрешение на работу в Американском балетном театре. И это было удивительно! Во-первых, я работал у того человека, которого официально в Союзе считали предателем Родины и персоной «нонграта». Я говорю о Михаиле Барышникове. Могу отнести это только на парадоксы перестройки. В Америке меня называли “Perestroyka Kid” («Дитя перестройки»). Но я тогда показал, что не обязательно бежать на Запад, всегда есть возможность вернуться. Слава Богу, многие танцовщики сейчас ездят по миру, гастролируют, но всегда возвращаются домой. Потому что, такого театра, такой школы, таких классов нет больше нигде. В гости ездить очень хорошо, но лучше все-таки быть приписанным к своему родному театру.
Насколько сложно Вам было делать первые шаги в искусстве, будучи сыном Мариса Лиепы, которого знал весь мир?
С одной стороны, да, мне было сложно начинать, но с другой я понимал, что мне нужно делать свою работу не на 100, а на все 200 %. И сегодня я отдаю себе отчет в том, что тогда в поисках своего лица и почерка, мне необходимо было делать в сто раз больше, чем любому другому ребенку, ведь на нас с сестрой было обращено повышенное внимание.
Однако здесь нужно понимать, что в профессии танцовщика родители ничего не могут сделать за тебя. Это хорошо, когда за тебя кто-то может написать диссертацию. Но когда ты выходишь на сцену, и как бы долго до этого с тобой не разговаривал папа, если ты сам не тянешь, то дальше ничего не получится. Это у певцов можно подкорректировать звук голоса или фонограмму, у нас ничего сделать нельзя. Если ты вышел на сцену, ты должен станцевать. А если ты участвуешь в конкурсе, а у меня было три важных конкурса, которые мне дали путевку в жизнь и возможность работать в Америке, то должен вообще собрать все свои силы. В ходе одного из конкурсов в 1986 году мы с Ниной Ананиашвили взяли Гран-при, и это стало первым мостиком для моей работы в США. Я и сегодня большим уважением отношусь ко всему, что есть в Америке, но чего-то там тоже не хватает. Поэтому в 1991 году я вернулся обратно в Россию. И танцевал семь лет на сцене Мариинки. Потом случилась травма, причем я повредил ногу на гастролях театра в Вашингтоне. И это помогло мне осознать, что все это – Божий промысел. После этой травмы я понял, что мне нужно переходить уже от танцев к делу. Поскольку, когда ты танцуешь, то отвечаешь только за себя, свой костюм и свою роль. А когда ты несешь ответственность за 80 артистов, еще столько же оркестрантов, за декорации, за рекламу и все остальное, мера твоей ответственности возрастает в разы. Людей, которые хотят брать на себя ответственность сейчас практически нет, а если это еще и не приносит каких-то ощутимых дивидендов, то и вовсе не сыщешь желающих.
Какие черты характера Вы обнаружили в себе, возглавив Фонд им. Мариса Лиепы, став руководителем и начав восстановление утраченного наследия Сергея Дягилева?
Я получаю огромное удовольствие, когда люди хорошо исполняют спектакль. Их нужно всех заразить общей идеей, доказать, что это не фальшь, что это настоящее.
Например, сейчас, когда мы приехали в Лондон, и зрители в зале стоя аплодировали нам после «Жар-птицы» или «Болеро», артисты, которые только что пришли в Кремлевский балет и настоящие звезды российской балетной сцены отлично понимали, что это не купишь ни за какие деньги. В Москве можно пригласить на премьеру своих друзей, родных, знакомых, которые похлопают тебе, а в Лондоне это невозможно. Если тебя принимают, то от всей души, а если нет, то нет. И всё. Реакцию публики очень хорошо показывают гастроли за границей. А мы ездим еще и по стране. Десять городов России каждый год. Благодаря таким нашим спонсорам, как ОАО «Газпром», РЖД и «Олимпик-Сити», мы уже три года гастролируем в Париже и четыре года ездим по России, где тур начинается с конца октября и по конец ноября и включает Екатеринбург, Пермь, Челябинск, Новосибирск. В нынешнем году хотим поехать в Магнитогорск, Казань, Нижний Новгород, Ярославль, Тулу. Нынешний год станет пятым, юбилейным, в нашей гастрольной деятельности. Никто больше так не ездит. Это наш частный проект, частная антреприза.
«Русские сезоны» Сергея Дягилева поддерживали выдающиеся бизнесмены начала ХХ века, меценаты, просто поклонники его творчества. У вашей труппы есть меценаты?
Да. Нам тоже помогают меценаты. Например, компания «Стольный Град» и её директор Виктор Штиль дали деньги на три балета – «Синий Бог», «Тамар» и «Болеро». Это его капиталовложения, он выделил средства на декорации и костюмы, и благодаря ему, мы восстановили эти три спектакля. Что-то, конечно, мы делаем сами. Фонд существует и зарабатывает проведением специальных концертов.
К сожалению, сейчас в кризис многие предприниматели потеряли большие деньги, и обычно в такой ситуации первое, на что урезаются расходы, это культура. Мы по этому поводу особо не переживаем, потому что за годы своего существования, а это 18 лет, проект «Русские сезоны Сергея Дягилева» вышел на качественно другой уровень. Мы сами себя окупаем, плюс нас поддерживают. Жаловаться не на что.
Вам не обидно, что в бюджете нашего государства нет средств на проекты, подобные Вашему? Ведь это сохранение культурного наследия России?!
Если бы я об этом думал, то никогда ничего не сделал. Собственно, Сергей Дягилев тоже об этом не думал, он умер в Париже в 1929 году в совершеннейшей нищете, и хоронили его Коко Шанель и Серж Лифарь. Есть такое выражение «В гробах карманов нет». Я в своей жизни видел много очень богатых людей. Это и танцовщики, и бизнесмены. Ну и что с того? С собой ничего не утащишь и на трех самолетах на тот свет не улетишь. Когда за тобой придут, тоже неизвестно. Самое главное, что после Дягилева остался такой фантастический шлейф, что чем дальше он уходит в историю, тем больше о нем и масштабе его личности говорят. Нами уже была проведена потрясающая выставка, посвященная творчеству Дягилева. Она состоялась в Лондоне, в следующем году эта экспозиция переезжает в Вашингтон, так как год объявлен Годом культуры России в США. Я хочу туда привезти «Русские сезоны», чтобы параллельно с выставкой показать, как выгляди дягилевские спектакли. Нынешний год – это Год культуры России в Испании и Италии, мы поедем 3 октября в Рим, а 3 ноября в Мадрид. И обязательно приедем осенью в Арабские Эмираты!
Мне всегда казалось, что артисты балета, полностью отдавая себя профессии, как правило, уходят из жизни одинокими людьми. У вас есть семья, растет дочка. Как Вы воспитываете её, собственным примером?
Да, и мне кажется, это самый лучший метод воспитания. Мой отец никогда не был каким-то воспитателем, не говорил, что делать можно, а чего нельзя. Но я, например, не курю, могу позволить себе только глоток шампанского после премьеры. Мне никто и никогда не говорил, что пить и курить вредно. Просто отец был всегда потрясающим примером и в работе, и в жизни. Те вещи, которые мне не нравились, я сам отвергал и говорил себе, что делать этого не буду.
На мой взгляд, родители – это всегда пример, и если они в своей жизни работали много и серьезно, то и их дети будут работать много и серьезно. А если папа с мамой говорят ребенку, что надо работать, а сами сидят на диване целыми днями, трудно поверить в эту логику. Однако, все равно, готовых рецептов воспитания нет. Нам повезло. У нас с сестрой отец был потрясающим творческим человеком, и, к сожалению, очень рано ушел, в 52 года, поэтому нам и захотелось продолжить то, чего он в своей жизни сделать не успел.
Ему было очень сложно, 1989 год – момент полного развала СССР и распада всего, во что он свято верил, чему служил. Человек просто не знал, куда себя деть. Ведь именно в этот период ушли и Владимир Высоцкий, и Олег Даль, и Леонид Быков. И причем, все они сгорели, оказались ненужными, выброшенными из новых реалий. Мне кажется, это было поколение великих людей. Они как яркие звезды, пролетели и оставили свой неизгладимый след.
Отцу в этом год у исполнилось бы 75 лет, в честь его юбилея мы давали спектакль в Минске. Еще выпустили его книгу «Я хочу танцевать сто лет» с комментариями его соратников, которые с ним работали или у него учились, записали DVD с документальным фильмом на 2,5 часа, сделали выставку фотографий. Пару лет назад подобную выставку мы провели в лондонском «Колизеуме», и туда пришли люди, которые с 1975 года помнили его «Спартак». Как собралось такое количество людей? Я не знаю. В «Колизеум» помещается более 2300 человек! Сейчас мы планируем тур по России с отцовскими спектаклями и хотим открыть ему памятник в Риге, там городская Дума дала нам разрешение на установку памятника Марису Лиепе около театра.
Сейчас растет новое поколение молодежи, которое даже не знает о том, что такое театр. Правда, недавно, был показан прекрасный фильм «Черный лебедь», в котором сыграла Натали Портман, и интерес к балетному искусству вновь появился. У Вас нет желания открыть балетную школу где-нибудь за рубежом, чтобы преподавать основы русского классического балета?
В России у моей сестры Илзе и моей супруги Кати есть собственные балетные школы. Мы много думали о том, что стоило бы продвигать основы классического искусства и в других странах мира.
Если говорить об Эмиратах, то я считаю, что в первую очередь здесь нужно строить театр. Здесь есть все возможности для инвестирования, да и вообще, как в такой стране, которая сегодня на слуху во всем мире нет театра? Такого быть не может! И школа искусств здесь тоже нужна. У Илзе Лиепа, например, разработан собственный метод обучения, и я полагаю, что балетный центр здесь просто необходим. Думаю, что когда мы прилетим в Абу-Даби с «Русскими сезонами», мы сможем дать мастер-классы для студентов Университета имени шейха Заеда. Мы уже договорились об этом с организаторами наших гастролей. Мне кажется, для эмиратских детей и молодежи будет очень здорово показать классику русского искусства.
Спасибо Вам, Андрис. Будем с нетерпением ждать Вас в Эмиратах с «Русскими сезонами».
Андрис Марисович Лиепа (род. 1962) – артист балета. Сын Мариса Лиепы, артиста балета, Народного артиста СССР (1976 г).. Окончил Московское хореографическое училище в 1981 г. (класс А. Прокофьева). В 1981-88гг. артист Большого театра. Среди его ролей: Бенедикт («Любовью за любовь»), Принц («Деревянный принц»), Щелкунчик («Щелкунчик»), Ромео («Ромео и Джульетта»), Альберт («Жизель»), Дезире («Спящая красавица»), Жан де Бриен («Раймонда»). В 1988 г. исполнял ведущие партии в балетах «Аполлон Мусагет», «Симфония in С» и Другие в труппе "Нью-Йорк Сити Белэй". В 1988-89гг. танцевал в «Американском театре балета» партии Зигфрида («Лебединое озеро»), Ромео, Альберта, а также ведущие партии в спектаклях «Сильфиды», «Скрипичный концерт» в "Ballet Imperial". С 1989 г. сотрудничал с Театром им. Кирова (Мариинским) в Санкт-Петербурге. Здесь он воссоздал роль Петрушки, станцевал «Видение розы», а также партии Альберта, Дезире, Конрада («Корсар»), Солора («Баядерка»), Ромео. Классический танцовщик, преимущественное лиричного плана, чуткий и надежный партнер. Его танец легок и мощен, а романтизированная выразительность сценически образов всегда тщательно продумана. Андрис Лиепа – первый исполнитель ролей Макбета («Макбет», 1990) и Принца («Золушка», 1991) в Балете Кремлевского Дворца съездов. Гастролировал в театрах Парижа, Рима, Милана, танцевал «Песни странствующего подмастерья» в труппе Мориса Бежара (1991). С 1997 года возглавляет Благотворительный фонд им. Мариса Лиепы. Женат, имеет дочь.